На соревнованиях по фигурному катанию выступление спортсмена было оценено: Решение на Задание 178 из ГДЗ по Алгебре за 7 класс: Макарычев Ю.Н.

Число

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

Температура

-4

-2

-5

0

-2

4

8

6

10

15

Однажды я оказалась на крупнейшем международном турнире за рубежом единственным советским журналистом (кроме меня, первенство Европы в Любляне 1967 года по фигурному катанию на коньках освещал представитель телевидения Георгий Саркисьянц). Команда наша была тогда сравнительно немногочисленной, ибо не во всех видах программы соревнований советские фигуристы имели право выступать полным составом— по три представителя в каждом виде. Каждое событие турнира бурно обсуждалось, как правило, в номере отеля, где проживали Мила Пахомова, Лена Щеглова, тренер Елена Чайковская и я.

Не знаю, чем объяснить, но обычно после соревнований все постепенно сходились именно сюда. Именитыми в команде были только Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Остальные — Тамара Москвина и Алексей Мишин, Татьяна Шарапова и Анатолий Евдокимов, Людмила Пахомова и Александр Горшков, Виктор Рыжкин и Ирина Гришкова, Елена Щеглова и Сергей Четверу-хин — только еще вырабатывали свой почерк. Дискуссии были жаркими: неразрешенных проблем в советском фигурном катании было достаточно. В один из вечеров все так же горячо обсуждали положение дел в одиночном разряде. Именинником был Сергей Четверухин, занявший в те уже далекие дни пятое место среди сильнейших одиночников Европы. Надо сказать, что 1967 год был годом необычайного творческого расцвета австрийской и французской школ одиночного катания. Соперники у нашего Сергея были первоклассные — Данцер, Шварц, Перра, Дюр’виль, Пелисье.

Теперь я вспоминаю, что с именем Четверухина связаны и мои первые, журналистские шаги в фигурном катании. В газете «Советский спорт» было напечатано несколько интервью, причем самое первое —■ с Сергеем Четверухиным.

Итак, в 1967 году Сергей Четверухин приблизился к лидерам аВ’СТ’рийской и французской школ мужского одиночного катания. Его манера, элегантная и лирическая, импонировала судьям. Некоторое время спустя, на первенстве мира 1967 года в Вене, Сергею не удалось повторить свое успешное выступление в Любляне. Собственно, этого и не могло быть, поскольку в бой за золотые, серебряные, бронзовые медали и просто за места в шестерке сильнейших мира подключились американцы и канадцы.

Резюмируя свои впечатления от предолимпийского сезона 1967 года, я писала тогда на страницах журнала «Физкультура и спорт»: «Мы еще не создали своей школы в одиночном катании, и тем не менее 20-летний студент МВТУ имени Баумана Сергей Четверухин неожиданно для всех занял пятое место в Любляне. Это в принципе неплохое предзнаменование… К нему привыкли, судьи считают его «своим». Четко и спокойно исполнив обязательные упражнения, уверенно прокатав произвольную программу, Четварухин проложил дорогу на чемпионат Европы следующего года по крайней мере еще двум советским фигуристам».

«Проложил дорогу»… Смысл этих слов значителен, поскольку в них — идея, ставшая как бы символом для всего его спортивного пути.

Итак, 20-летний советский спортсмен попал в элиту фигуристов Европейского континента. Бесспорно, заслуга в этом принадлежала прежде всего его первому тренеру— Татьяне Александровне Толмачевой. Любителям фигурного катания это имя говорит о многом. Татьяна Александровна — многократная чемпионка СССР, старейший наш заслуженный тренер, старейший судья. Многие из ее учеников сами теперь стали тренерами. Мне кажется уместным предоставить в этих заметках слово специалисту такого высокого ранга: «Сережа Четверухин тренировался у меня около двенадцати лет. Интересно, что в конкурсе, объявленном школой фигурного катания общества «Труд», участие его было неудачным. Десятилетний мальчик показался малоподходящим для занятий спортом: слишком изящный, хрупкий, конфетный какой-то. И конкурс выдержал его младший брат Алеша. Но я настояла, чтобы приняли и Сережу.

Новый набор распределили между моими же учениками. Оба Четверухина достались молодому тренеру Брилю. Я подумала: «А не взять ли и мне одного из новичков, чтобы на его примере контролировать работу прежних своих воспитанников, ныне начинающих тренеров?» Я остановилась на самом среднем, в какой-то мере и нежеланном — Сереже. Мне он показался интересным прежде всего своей танцевальностью. Тогда мы много ставили танцев на льду, и Сереже они особенно удавались. В частности, с Наташей Седых. Теперь она балерина Большого театра. Сергей охотно танцевал все, даже шопеновский вальс, который был поставлен нашими хореографами специально для девочек.

У нас никогда не было разногласий, ибо Сережа был трудолюбивым, послушным и вежливым.

Его международный дебют был удачным прежде всего за счет хорошего исполнения школьных фигур. В Любляне он показал очень высокий класс в этой части существовавшего тогда двоеборья. Так что судьям было трудно не признать Сережу…»

Вырастит Татьяна Александровна ученика и отпускает без обид и драм, если тот захочет поменять тренера. Значит, так ему нужно, значит, характер стал другим, и хочется ему иной тренерской опеки.

Осенью, в преддверии олимпийского, 1968 года Чет-верухин стал тренироваться у Станислава Алексеевича Жука. Многим показалось это естественным, ибо считается, что Станислав Жук умеет достигать высот с космической скоростью. Сезон этот предвещал такую эмоциональную напряженность, такой боевой азарт, что многие спортсмены не выдержали. Так, из-за травмы выбыл из команды Франции Дюрвиль и еще кое-кто из соперников Четверухина. В то же время предолимпийский ажиотаж стимулировал рост мастерства во втором и третьем эшелонах европейских фигуристов. Четверухину буквально «на пятки» наступали молодые фигуристы из ГДР и Чехословакии. В международных турнирах олимпийского года Сергею приходилось с трудом добывать себе место в галерее стилей, характеров и манер.

Олимпийские баталии были жестокими. Достаточно напомнить, что лидер одиночного катания Эммерих Данцер удостоился на олимпиаде только четвертого места. Молодые канадцы и американцы, впервые приехавшие в Европу для участия в олимпиаде, оттеснили нашего Сергея: он занял лишь девятое место.

Но в строю советских одиночников он был правофланговым.

После олимпиады ушли в ледовое ревю австрийцы Э. Данцер, олимпийский чемпион В. Шварц, американец Д. Висконти. На нашем континенте Четверухин остался в компании П. Перра и О. Непелы. Первый был бронзовым призером Олимпиады в Гренобле, а второй занимал восьмое место. Получилось, что Четверухин в европейском фигурном катании как бы механически продвинулся по лестнице, ведущей вверх.

Правда, мне всегда казалось, что уход того или иного спортсмена в профессиональное ревю — это проявление и слабости. Несмотря на то что процесс расставания с большим спортом психологически очень сложный, уйти все же гораздо легче, чем по нескольку раз в году утверждать свои позиции. А еще того труднее — прибавлять в мастерстве.

С этой точки зрения Сергей Четверухин, безусловно, представляет тот тип спортивного характера, который отличает чемпионов. Из европейцев я бы сравнила с ним только чехословацкого фигуриста Ондрея Непелу, поскольку фаворитами в многолетнем соперничестве в треугольнике Перра — Непела—Четверухин были чехословацкий и советский фигуристы.

В послеолимпийские годы заметно повысилась роль произвольной программы. Значительно вырос ее коэффициент. Случилось так, что фигуристы, имеющие весьма среднюю школу, но эффектное произвольное катание с оригинальными дорожками шагов, с амплитудными прыжками, занимали хорошие места на соревнованиях. Такое положение резко обострило борьбу среди представителей одиночного катания. В том числе и у нас в стране.

Безусловно, в новом соцветии талантов самым ярким был ленинградец Юрий Овчинников. Его «коньком» были сложные прыжки. Произвольную композицию он часто исполнял с таким блеском, что даже мы, журналисты, аплодировали ему из ложи прессы.

А Четверухин тем временем поднимался все выше и выше. На соревнованиях внутри страны программы его подчас выглядели сырыми. Но, как только выезжал на ответственные соревнования за рубеж, диву можно было даваться, как умело сам фигурист и его тренер подходили к высшей точке спортивной формы. Удавалось Сергею это не без труда. Но без сомнений в тех поисках, которые он вел почти четыре года, вплоть до нового олимпийского сезона.

Вот как характеризует тот период его наставник заслуженный тренер СССР Станислав Алексеевич Жук: «Сергей не скрывал своих сомнений, когда обратился ко мне за помощью. Весь распорядок его жизни мы подчинили одному критерию — полезно ли это для его мастерства. Он тренировался по два раза в день, катаясь рядом аРодниной и Улановым, впитывал в себя все лучшее, что было в их удивительных танцах, в их каскадах. Новый ритм работы захватил его целиком. Сергей первым среди наших одиночников освоил новый принцип подготовки: время поровну — на «школу» и на произвольную программу. Именно такой гармоничный подход к технике позволил американцу Вуду стать классическим двоеборцем. Такой сложный путь преодолел и наш Сергей. Я нисколько не был удивлен тем, что на чемпионате Европы 1971 года в Цюрихе Четверухин был единственным серьезным конкурентом для чемпиона Европы Непелы. Впервые в истории нашего фигурного катания Четверухин завоевал серебряную медаль. В Лионе на чемпионате мира он получил бронзовую медаль. На Олимпиаде в Саппоро он по праву претендовал на титул олимпийского чемпиона».

Действительно, успехи Сергея Четверухина на Олимпиаде в Саппоро были выдающимися. Никогда еще представитель советского одиночного катания не поднимался на такую высокую ступень. Мне кажется, что именно там, в Саппоро, завоевав серебряную медаль, Сергей и пришел к мысли, что не время еще уходить из спорта. А такие планы у него были. Даже где-то в печати появилось сообщение, что после окончания сезона, то есть после чемпионата мира в Калгари, Сергей Четверухин оставит большой спорт.

Нет, не время было уходить из спорта. Своеобразная дуэль, которая в сезоне 1970/71 года шла у Четверухина и Перра, по сути дела, закрывала еще одну: Четверухина и Непелы. И вот прогресс в мастерстве советского фигуриста стал настолько заметен, что в Саппоро исполнение произвольной композиции Четверухина было оценено выше, чем у чехословацкого фигуриста.

И Четверухин был готов продолжить спор, хотя знал, что выиграть на чемпионате мира 1973 года труднее, чем когда-либо: ведь он должен проходить в Братиславе — родном городе лидера чехословацких фигуристов…

Четверухин не ошибся в предположениях. В Братиславе Ондрея Нел ел у увидели полностью готовым к самой сложной борьбе. Ни разу не допустил он сбоя, ни одной ошибки, и в исполнении обязательных фигур был настолько лучше других и нашего Четверухина тоже, что даже менее блистательное исполнение короткой и произвольной программы обеспечило Непеле чемпионский титул.

Сергей Четверухин сумел завоевать в Братиславе малую золотую медаль — за короткую и произвольную композиции, а в целом его выступление на чемпионате мира в Братиславе оценено большой серебряной медалью. И здесь он выглядел первопроходцем, показал истинно стайерский спортивный характер, ибо троеборье, в котором соревнуются одиночники,— длинная и коварная дистанция. ..

Когда Сергей впервые сменил тренера, он оказал мне, что руководствовался желанием обобщить знания лучших наших советских специалистов. Готовясь к своему последнему в активном спорте сезону, Четверухин обратился за помощью к представителю научной бригады, врачу-психологу Герману Александровичу Титову, выступив и на этот раз новатором. Теперь молодой тренер Сергей Четаерухип считает, что долгий свой путь в спорте—от перворазрядника до заслуженного мастера спорта, приобретенные практические навыки, знакомство с опытом не только советских лучших, но и зарубежных мастеров одиночного катания позволят и ему поделиться своими знаниями. Как-то в конце своего последнего сезона он высказался, что ему хотелось бы, чтобы наша страна славилась не только замечательными спортивными и танцевальными парами, но и представителями одиночного катания, что в будущем он мыслит свою деятельность именно в этой области фигурного катания.

Вероятно, в работе с Владимиром Ковалевым — как известно, по окончании выступлений на спортивной арене Четверухин выступил в роли тренера младшего своего товарища по сборной команде — сказалась недостаточная педагогическая практика. Да, собственно, непосредственно таковой практики у Сергея и не было. Было огромное желание как можно активнее продолжать свою жизнь в большом спорте. Пусть теперь в новой роли.

Как известно, сразу такие вещи мало кому удаются. Успех здесь не всегда зависит от уровня знаний предмета в частности. Тем более что к Володе Ковалеву требовался особый педагогический подход. Словом, не получилось у Четверухина с Ковалевым.

Однако это не остановило Сергея, не отпугнуло от тренерской деятельности. Он пошел работать с малышами…